TimesHistory

Вместе с возрастанием числа приходов росло количество низшего духовенства, но в связи с общим недостатком школ, его образовательный уровень был очень низким. Решающим фактором на представление в должность священника была воля покровителя, помещика. Так как приходское духовенство было семейным и стремилось к материальному обеспечению своих сыновей, то это вынуждало помещика-покровителя прихода, ради материальной поддержки семьи предыдущего священника, рекомендовать в будущие священники его родственников, хотя бы это и не соответствовало призванию кандидата.

Большой размер епархий и плохие коммуникации затрудняли связи между епископом и низшим духовенством. Низшее духовенство было более зависимо от землевладельцев, на землях которых находился приход, чем от своих епископов. Во власти этих феодалов было даже судить священников и отобрать или уменьшить их доходы. Были даже случаи, когда низшее духовенство привлекалось на полевые работы в интересах помещика.

Когда-то, бывшие центрами духовной жизни, монастыри утратили прежнее значение. Монастыри стали источниками содержания королевских чиновников. Ими руководили светские люди. Сами монастыри численно опустели. Во многих из них жило всего 2–3 монаха. Как пишет митрополиту Онисифору Девочке галицкая шляхта, в монастырях живут охотничьи собаки.

Православные миряне делились в основном на три социальные группы: шляхту, горожан и крестьянство. Шляхта, находившаяся под сильным влиянием культуры эпохи Возрождения, утрачивала контакт со своим народом, со своей Церковью, находившихся по культурному уровню ниже культурного уровня шляхты. Правда, когда-то существовало много сильных православных магнатских семей: Ходкевичи, Хрептовичи, Тышкевичи, Волловичи, Заславские, Кишковы, Сангушки, Чарторыские, Вишневецкие и др., но со второй половины 16 века они сменили религиозное исповедание на протестантизм или католичество. Князь Константин Острожский остался православным и предпринял ряд усилий к реформе Церкви. Но эти усилия оказались недостаточными. Православные горожане, будучи как сословие, в хозяйственном и правовом положении ниже шляхты, не играло в то время большой политической роли и поэтому не могло быть опорой своей Церкви, тем более, что оно было малочисленно. Крестьянство – самый многочисленный слой православных, было политически бесправно, неграмотно и бедно.

В православных верующих поражало незнание ими христианской религии. Церковно-славянский язык, на котором совершалось богослужение, был не понятен даже для многих из духовенства. Особенно плохо знал народ религию в местах отдаленных от епископских столиц и монастырей. Население было очень суеверно. Чрезвычайно распространено было пьянство и его последствия: голод, болезни, большая смертность, драки, ссоры, судебные процессы. Влияние Церкви по искоренению этих пороков было незначительным, так как пьянство было распространено и в духовенстве.

Итак, хоть определенная часть белорусско-украинского общества и поддержала идею унии, его большинство, в первую очередь православное, ее отвергла. Несмотря на то, что уния имела довольно существенные и органичные духовно-культурные корни в жизни белорусского и украинского народов, ее брестский вариант, который готовился в тайне от широкого общества, имел ярко выраженную политическую окраску. Он, по существу, предусматривал исчезновение православия как самостоятельного религиозного вероисповедания в пределах Речи Посполитой, разрыв традиционных духовно-культурных связей. Он предусматривал декретивное, административно-командное введение унии, которое в ситуации отказа большей части общества ее принять превращалось в принуждение, насилие и чуть не привело к гражданской войне.

Уния ставила одной из своих задач отрыв западного православия от восточного. Но правительство РП не смогло защитить ни собственность, ни религиозные права белорусских православных. В результате это привело к обратному эффекту: те начали искать защиты в России. В итоге уния бросила западное православие в руки Москвы, заставила многих белорусских и украинских священников служить интересам московской православной церкви и российского самодержавия.

Судьба унии, возможно, стала бы более удачной, если бы были соблюдены два условия. Первое – уния реализовывалась постепенно и добровольно, без дискриминации и принуждения, в связи с чем этот процесс необходимо было растянуть на несколько столетий. Второе – униатство должно было стать вероисповеданием не только демократических пластов, но и белорусских и украинских магнатов и шляхты, тогда бы оно стало вероисповеданием национальным.