История — наставница жизни

История вынуждена повторяться, потому что в первый раз мы обращаем на нее слишком мало внимания. История учит нас, что она никого ничему не учит. История, по-видимому, только тогда и нравится, когда представляет собою трагедию, которая надоедает, если не оживляют ее страсти, злодейства и великие невзгоды.

Заключение

При Августе формально центральным органом власти в Риме остался сенат. Регулярно созывались трибутные комиции. Сенат также назначал наместников, которые управляли римскими провинциями. Но все это совершалось под полным контролем Октавиана Августа.

Магистрат – название государственной должности, равно как и лица, ее замещавшего. Власть магистрата мало ограничивалась законом, в течение срока службы он был несменяем, призвание магистрата к суду, возможно было лишь в исключительных случаях, по отношению к народу он не был, находясь у власти, слугою, но как бы господином.

Принцепс в теории не самодержавный монарх, а просто магистрат, слуга единственного суверена – народа. Компетенция и власть принцепса ограничена строго конституционными рамками. Он только первый (princeps) в ряду граждан и сенаторов. Главными основами власти принципата были высшая военная власть и пожизненная трибунская власть. Сверх гражданских обязанностей император нес духовные в сане верховного жреца. Таким образом, в руках императора постепенно сосредоточилась вся власть, которая была разделена во время республики между магистратурой и сенатом и народом. Август в условиях нового управления стремился сохранить старые республиканские формы. Император как источник власти и как ее орган был все-таки ограничен рамками республиканской конституции, объединяя в своей персоне две магистратуры – проконсулов и трибунов. Только с помощью сильной единоличной власти можно было сохранить политическое единство огромной и пестрой по составу империи, упорядочить управление провинциями, удовлетворить интересы различных слоев общества.

Август и его сторонники утверждали, что восстановили республику. Однако данное утверждение представляется не совсем верным, т. к. республиканская ширма скрывала дотоле неизвестную политику единовластия.