История — наставница жизни

История вынуждена повторяться, потому что в первый раз мы обращаем на нее слишком мало внимания. История учит нас, что она никого ничему не учит. История, по-видимому, только тогда и нравится, когда представляет собою трагедию, которая надоедает, если не оживляют ее страсти, злодейства и великие невзгоды.

Формирование стадии предварительного расследования в уголовном процессе России в 1717–1723 гг.
Страница 8

Материалы » Формирование стадии предварительного расследования в уголовном процессе России в 1717–1723 гг.

Согласно распоряжению В.И. Геннина от 12 июля

1723г., Иоганну Брикгаузену – совместно с одним-двумя строевыми офицерами – надлежало в кратчайший срок осуществить предварительное следствие («изследовать… наиско-рее») по делам В.Ф. Томилова и Ф.Ф. Фефилова. Расследованные дела предполагалось затем передать на судебное рассмотрение в Преображенский приказ. Не вызывает сомнений, что, будучи осведомлен о формах организации предварительного следствия, которые получили развитие в годы судебной реформы Петра I, Видим Геннин создал в 1723 г. уральский аналог «майорской» канцелярии.

Однако, несмотря на то, что в конце 1710-х – начале 1720-х гг. идея о необходимости вычленения стадии предварительного расследования в отечественном судопроизводстве «витала в воздухе», окончательного закрепления названной стадии в законодательстве тогда не произошло. Единственным исключением здесь так и остался Наказ «майорским» следственным канцеляриям от 9 декабря 1717 г. Кроме того, никаких законодательных предположений ни о стадии предварительного расследования, ни об органах расследования не было внесено ни в судоустройственный, ни в уголовно-процессуальный разделы проекта Уложения Российского государства 1723–1726 гг.

Что бы там ни было, но в конце 1710-х – начале 1720-х гг. система органов предварительного расследования в нашей стране все-таки сложилась. Тем самым, можно с уверенностью заключить, что именно в ходе проведения судебной реформы 1717–1723 гг. произошло зарождение следственного аппарата России (понимая под следственным аппаратом, вслед за А.Г. Мамонтовым, «крут государственных органов и должностных лиц, осуществляющих расследование преступлений»). Более того: в свете вышеприведенных данных нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что при проведении судебных преобразований Петра I возникли также различные модели организации следственного аппарата.

Вопрос о таковых моделях – правда, применительно главным образом к советскому и постсоветскому периодам – многократно затрагивался в литературе второй половины XX – начала XXI в. (высказывавшиеся по этому поводу мнения были в разное время обобщены Г.Ф. Горским и Ю.В. Деришевым). В итоге, если суммировать точки зрения предшествующих авторов, то становится возможным говорить о четырех моделях организации отечественного следственного аппарата: 1) вневедомственный следственный аппарат (или вневедомственная модель); 2) следственный аппарат в структуре административных органов (административная модель); 3) следственный аппарат в структуре органов прокуратуры (прокурорская модель); 4) следственный аппарат при судах (судебная модель). Соответственно, если «наложить» перечисленные организационные модели на конструкцию отечественного следственного аппарата конца 1710-х – начала 1720-х гг., то будет очевидно, что при проведении судебной реформы 1717–1723 гг. в нашей стране оказались реализованы на практике все четыре эти модели.

В самом деле, видится несомненным, что подчиненные напрямую верховной власти «майорские» следственные канцелярии явились воплощением вневедомственной модели, а столь недолго просуществовавшая следственная канцелярия генерал-прокуратуры – прокурорской модели. Розыскная контора Вышнего суда явила собой первый в истории отечественного государства и права пример воплощения судебной модели организации следственного аппарата. Наконец, наделение следственными полномочиями Камер-коллегии и камерирских контор можно со всей определенностью трактовать как реализацию административной модели построения следственного аппарата.

Резюмируя вышеизложенное, можно констатировать, что в ходе проведения судебной реформы 1717–1723 гг. было впервые – de jure и de facto – осуществлено выделение стадии предварительного расследования в отечественном уголовном судопроизводстве. При этом, выделение означенной стадии произошло тогда кратковременно и фрагментарно, затронув лишь ограниченный круг дел. Связано это было с тем, что законодатель вычленил стадию предварительного расследования, исходя вовсе не из концепции судебной реформы и не из шведских образцов (каковые в данном случае отсутствовали), а руководствуясь узкопрагматическим стремлением повысить эффективность противодействия должностной преступности.

Страницы: 3 4 5 6 7 8 9